Сергей Стиллавин: «Гламурный радиоведущий – это нонсенс»

Стиллавин рассказал о феномене Геннадия Бачинского и том, как сложно искал «друзей» для своего утреннего шоу

Радио «Маяк» – успешная национальная разговорная радиостанция, на которой Стиллавин – главный персонаж. Радиоведущие.ру встретились с Сергеем Стиллавиным, чтобы поговорить о радио, о профессии радиоведущего и технологии подготовки успешного утреннего шоу.

---

Сергей, ты не раз в интервью повторял, что «Стиллавин» всего лишь маска, образ и часть профессии, а внутри ты другой. Насколько ты и твой персонаж стали похожи, проникли друг в друга? Нет ли в этом внутреннем раздвоении паранойи?

- Я не очень люблю, когда журналисты, а себя я причисляю к публицистам, жонглируют выдернутыми из контекста фактами. Когда я говорил, что в эфире маска, я сравнивал своё поведение в личной жизни с тем, что я делаю на радио.

В жизни я более спокойный человек, умиротворенный, люблю уединение. А в эфире я человек, с которым слушателю хочется выпить вместе, потому что у него складывается ощущение, что я свой в доску.

Я всегда говорил именно об этой маске, и в связи с проблемами в личной жизни, когда женщина может воспринимать меня именно по образу в эфире, а в реальности я другой.

А нынешняя небезразличная гражданская позиция Стиллавина в эфире «Маяка» тоже маска, или это ты настоящий?

- С возрастом я всё больше не принимаю желание организовывать авантюры под лозунгом «любые перемены лучше, чем стабильность» лицами младше 25 лет и отдельными мерзавцами старше сорока.

За последние десять лет я прочитал много исторической литературы. Как человек, который является отцом, взрослым человеком, который изучает историю нашей страны, в том числе революцию, я всё больше склоняюсь к мысли, что революционеры – люди, которым нечего терять.

Я желал бы им завести хотя бы одного ребенка, чтобы как-то острее чувствовать жизнь, а не быть плавающим в проруби объектом, которому всё равно, что с ним будет завтра.

Могу искренне сказать, потрясения без абсолютной гарантии, что они приведут к более хорошему варианту, чем существует, это реальная авантюра, игры людей, которые либо хотят на этом подняться, либо идиоты. Это моё четкое понимание.

Но люди имеют право свободно высказывать своё мнение, в том числе о положении дел в стране, о власти?

- Я не говорю, что нынешняя власть идеальна, что она создала райские условия для всего народа, что нет людей, которые страдают. Нет! Но позиция «любые перемены лучше, чем стабильность» - позиция безответственная. Она попахивает подлостью, обращена к людям, которым, действительно, нечего терять.

Беда нашей страны, что у нас мало граждан, которые чего-то сами добились в жизни и дорожат этим. Большинству кажется, что гори оно синим пламенем, хуже жить точно не будем. Но проблема в том, что, когда на улице начнут стрелять, будет поздно.

В нашей истории подобное уже происходило 100 лет назад. Почитайте документальные отклики людей, которые пережили революцию. В жилах стынет кровь! Подобные события сегодня происходят всего в тысяче километрах от Москвы, в Луганске и Донецке люди гибнут каждый день.

Несмотря на наличие средств массовой информации, наши граждане часто не понимают, что это такое. Просто не могут себе вообразить. Видимо, мы уже привыкли к постоянным ДТП с жертвами, катастрофам и криминалу в новостях.

Если на улице начнется гражданская война, большинство авантюристов одумается. Но я не хотел бы, чтобы изменения в моей стране происходили такой ценой.

12 января 2018 года исполняется 10 лет со дня гибели Геннадия Бачинского. На чем была основана невероятная химия вашего эфирного дуэта, на каких бы радиостанциях вы не работали?

– Стечение обстоятельств, судьба. Парадокс в том, что мы были разными людьми в плане динамики отношений. Но нам хватило запаса интереса друг к другу, особенно у Гены ко мне.

Гена был душой компании. Он и вне эфира был центром внимания. Но не из-за самолюбования, а потому что был энергетически очень теплым человеком, притягательным. А я наоборот любил быть в стороне. Мне и сейчас больше нравится наблюдать, слушать, наслаждаться тем, что происходит.

И как такие разные люди начали работать вместе?

- Наверное, это заслуга Гены в большей степени. Когда мы познакомились, мне было 23, Гене - 25. Я был молодым, энергичным человеком, а Гена организованным, зрелым. Он был взрослее во всём. И в интеллектуальном и в социальном плане. Он прошел школу общаги.

Мне кажется, что он был человеком 50-х годов. По типажу. Люди военного и послевоенного поколения взрослели раньше. Вот Гена был человек того образца. Я вообще не понимаю, как он жил в наше инфантильное время, потому что у него был очень зрелый взгляд на жизнь.

При этом Гена был грустным. Девушки бы сказали занудным. Гена любил блюз, джаз, психоделику. Это я был поверхностный, но динамичный. А он в рассуждениях был философски занудный. Но когда мы делали что-то вместе, рождалась история.

Так в чем секрет?

- Может в том, что нам было интересно разговаривать. Нам так было интересно общаться, что мы порой не знали, чем закончится очередной выход в эфир. Но слушатели любили наши неожиданные концовки.

Люди рассказывали мне, что слушали эфир и ждали этой вспышки. Она могла случиться сейчас, через пять минут, завтра, через два дня, но обязательно когда-то замыкало!

Сегодня такой стиль стал хлебом для КВН-щиков, для профессиональных юмористов, когда они подводят свой монолог к какой-то логической смешной кульминации. Да, к эфиру мы тоже готовились, но у нас шутки часто просто рождались из подтекстов, интонаций, неожиданно.

А ты не замечал, что после ухода Гены, ты каким-то образом умудрился ваш дуэт реализовать в своем собственном персонаже? Ты за себя и за него работаешь, звучит именно так.

– Может быть. Я замечаю за собой иногда какие-то интонации Гены. С другой стороны, у меня в прошлом году не стало папы. Когда я был на похоронах, ребята с его работы, папа был оперативным работником спецслужб в советское время, говорили мне, что слушают мою программу с большим интересом и ловят интонации моего отца.

Думаю, что человеку свойственно накапливать какие-то интонационные ходы. В любом случае Гена – человек, который каждый день со мной. Только не нужно рассуждать о каких-то энергиях и прочей ерунде. Он человек, который очень много для меня сделал. Мне его правда не хватает.

Не хватает как друга, товарища по жизни, потому что он был для меня воспитателем. Мои мать и отец развелись, когда мне было семь лет. В принципе мою мужскую воспитательную линию доделывал Гендос Иванович. Могу сказать это честно.

Не хватает и в эфире. Он был действительно сильный партнер, который умел взглянуть на обыкновенные вещи под другим углом. Гена был тонким человеком.

Это у нас сейчас нас всё с конфликтом делается на телевидении: «за» и «против», «хороши-плохой», целомудренная и развратная. Чтобы эти противоположности грызлись друг с другом. На этом у нас построены практически все телешоу. А мы больше ценили не столкновение мнений, а тонкий взгляд, подмеченные детали, которые, может быть, поверхностное зрение не заметит.

Несмотря на то, что у нас были похабные шутки, это правда, Гена стыдился многого из того, что мы делали. Да и мне, честно говоря, гордиться особо нечем в плане скабрезностей. Но иногда мы ловили достаточно тонкие вещи на полутонах. Это мне нравилось больше всего.

Возможно, ты никогда об этом не думал, но в первом составе шоу «Стиллавин и его друзья» четко прослеживались архетипы, связанные с итальянской комедией дель арте[i]. Как подбиралась та компания? Думал ли ты о каких-то прообразах, их сочетании внутри шоу или это случайность?

– После твоего вопроса поеду в библиотеку, чтобы узнать, что за дель арте.

Если серьезно, то после того, как Гена разбился, я получил на свой почтовый ящик в течение первого месяца после его гибели, ещё сорок дней не прошло, несколько писем от коллег с других радиостанций, которые предлагали себя в качестве замены.

???

– Это было очень не приятно. Во-первых, они совсем не понимали моих чувств, и что в принципе рано говорить об этом. Во-вторых, я с горечью отметил, что Гена так никогда бы не сделал, и я никогда бы так не сделал, никому бы не позвонили, не написали и не предложили свои услуги таким образом. Я очень огорчился тому, насколько черствыми бывают люди.

Сложно это комментировать. Я очень удивлен. Не знал.

– Да. Причем это были и мужчины, и женщины. В общем я был расстроен, потому что всегда считал людей радио более тонкими, чем телевизионщики, которые в принципе являются куклами в руках продюсеров.

Я и сейчас не могу подобрать слов. Это не только абсолютная бесчувственность, но и непонимание того, кем Гена для меня был, на каких невидимых механизмах строился наш дуэт.

Я вообще поначалу не хотел больше работать на радио. У меня не было сил, к тому же я никогда не работал сольно. Это мне было поперек горла.

Сейчас я могу так работать, честно говоря, уже набил руку, смогу вести эфир один по большому счету. Это будет такой моноспектакль. Но тогда я этого делать не умел, не хотел, никогда к этому не тянулся и всегда был парным человеком. Кстати, Гена до встречи со мной умел прекрасно работать сольно, по ночам на «Модерне» делал эфиры.

В общем как-то собралась команда. Вика у нас сразу же была. Поскольку у нас с ней сложились хорошие отношения, когда ещё Гена был жив, её предложило руководство. Я в принципе ничего против не имел, потому что она действительно со мной на одной волне.

Володя у нас был. Это был наш теневой директор, который меня всячески бодрил, агитировал вернуться к работе, хотя я уже получил предложение от одной телекомпании заняться продюсированием за кадром. Рустам и Витус – это наши с Геной товарищи. Мы делали что-то вместе на «Максимуме».

Я вспомнил, что слышал на одной из радиостанций не очень интересно и живо сделанную программу про бизнес. Предложил делать Русту передачу про фирмы. Так родилась рубрика «Брендятина». Потом потихоньку Руст перешел к нам совсем.

Это не просто друзья, большая часть из них вообще не имела отношения к радио. Непрофессионалы. Просто собирал хороших людей. Знаешь, как иногда бывает. Близкие люди соберутся на поминках, все вместе, такое ощущение, что и тот человек, который умер, с ними в тот момент. Наверное, подсознательно я собирал такую команду.

Но до этого были отличные дуэты. С Уткиным. С Колосовой. Почему не сложилось?

– Уткин, видимо, попал под воздействие своих друзей с «Эха Москвы». Честно говоря, я от него не ожидал. Он сказал мне настолько пафосные слова, что я немножко обалдел. Не в той же степени, когда мне предлагали замену Гены, но я не ожидал таких возвышенных и бессмысленных слов.

Однажды на Олимпиаде в Пекине летом 2008-го года он подошел ко мне и сказал:

«Знаешь, мы больше не будем работать. Я не хочу приумножать зло».

Дословно. Я не понял, что он имеет в виду. Какое зло? Как мы его приумножали? Это была инициатива Уткина уйти. Ушел и ушел, как говорится. Ничего смертельного не произошло.

Теперь о придуманных персонажах. Рубрики появлялись постепенно. Каждый делал, что мог, приносил свои кирпичики. Возможно поэтому сложилось такое впечатление, что шоу «Стиллавин и его друзья» - это театр с многочисленными актёрами. Всё происходило естественно. Это не продюсерский ход.

Сейчас у вас исключительно мужская компания, тоже случайность?

– Поверьте, я с удовольствием взял бы в команду девушку. Мне это интересно. Здорово, когда есть адекватный женский взгляд на происходящее. Проблема заключается в том, что людей нет.

Женщины с театральным образованием, клоунессы и прочие, те, что отрабатывают эфирное время, а не живут в эфире, таких девушек много, а такой, чтобы совпало, — нет. В общем мужской коллектив тоже не какое-то специальное решение. Я просто пока не вижу вариантов.

В этом году к нам присоединилась Ольга Дори. Один день в неделю. Если бы вы видели наш портал, куда стекаются сообщения, СМС, всё то, что отражает народное мнение. Её так негативно воспринимает аудитория, что я специально перевожу это в гротеск и чернуху, сам над ней издеваюсь, чтобы играть на поле аудитории.

Колосова… Это не слышно из эфира, но Вику очень сильно ненавидели женщины, потому что у неё иногда проскакивали детские наивные интонации при этом был прокуренный голос с хрипотцой. Её реально бабы ненавидели. Вероятно, ревновали.

Знаете, бывает так. Сидишь в гостях, за столом люди Новый год справляют, какой-нибудь праздник или день рождения. Не все друг друга хорошо знают. Вдруг заходит какой-то мужик со спутницей…

И сразу чувствуешь, как в воздухе повисает отрицательное электрическое напряжение. Как какие-нибудь две женщины, которые друг друга не знают, ещё не знают, как их зовут, они даже не знают, как звучат их голоса, друг друга за мгновение возненавидели.

Обе смотрят друг на друга, как мартовские коты, которые случайно увидели друг друга и обалдели. У женщин есть какая-то животная необоснованная ненависть.

У мужиков этих бабских случайных негативных чувств нет. Мужик может ненавидеть другого за то, что тот дебил, подставил, ненадежный. Всё, что угодно! Но я уверен, что в мужских компаниях никогда не бывает, чтобы пришел человек, не сказал ни слова, и его кто-то начал ненавидеть.

Вику женщины реально ненавидели. Женский персонаж – это очень тонкая история в нашем деле. У аудитории бывает неожиданная реакция на ведущих. Иногда даже не важно, что ты говоришь. Какие-то интонации, обертона оказываются важней. Может проснуться либо ненависть, либо любовь. Это удивительная и часто непредсказуемая материя, именно в радио.

Сказать спасибо автору статьи

Как тебе удается сохранять мотивацию для работы на радио в течение такого длительного времени, да еще работать ни свет, ни заря каждый день?

– Не понимаю психологию людей, которые проработают где-нибудь два-три года, и говорят, как им надоело, что надо что-то менять в своей жизни.

У меня в детстве был друг, который раз в три месяца переставлял мебель в своей комнате. Шкаф менял местами со столом, кресла передвигал. Думаю, есть люди, которые по каким-то психологическим причинам просто не могут найти свое место.

Пусть я нагло тяну на себя одеяло, но скажу, что в принципе обнаружил место, где мне хорошо. Не тепленькое местечко, а в смысле, что мне уютно, комфортно работать в нынешних условиях.

Я просыпаюсь в пять утра, это факт. Но я сто лет так живу, перестроился. Некоторые говорят, что не могут заснуть до двух часов ночи. Встань в пять утра два-три раза и заснешь.

Я сместил график своей жизни, поэтому практически не стою в пробках. Я живу за городом и доезжаю до студии за час с небольшим. Соответственно, домой не еду в шесть вечера, когда все стоят. Это делает мою жизнь комфортной.

Что касается мотивации. Каждый день ты начинаешь зарабатывать баллы с нуля. Действительно, утром ты должен прийти, начать всё сначала. То, что ты сделал вчера, позавчера, год назад уже не важно. Я не купаюсь в воспоминаниях о том, что хорошего я сделал на радио когда-то.

А есть какие-то ритуалы?

– У меня есть система. Во-первых, надо разогреться. Меня часто спрашиваю, почему я такой бодрый утром? Если ты час провел в автомобиле в Москве, тебя уже кто-нибудь подрезал, ты уже взбодрился, адреналин закипел. Если бы я вышел из соседнего подъезда, наверное, я бы клевал носом. Я, конечно, иронизирую.

Во-вторых, надо подкрепиться. Я считаю, что обязательно нужно с утра съесть кашу. Придя на работу, я делаю себе кашу. Это тоже стимулирует.

В-третьих, любимая работа, которую ты умеешь делать.

В-четвертых, поддержка партнеров. Самая большая проблема коллективной работы, когда в команде есть люди, которые имеют слабость прийти на работу с плохим настроением, с недосыпом, уставшие. Я считаю, что это недисциплинированность.

Если честно, я приношу в жертву работе свою личную жизнь. Я не могу себе позволить пойти с девушкой вечером в ресторан или кафе в будний день. Мне надо идти домой спать.

Понимаю, что мне будет интересно с девушкой, но на следующий день у меня работа. Я не имею права быть в хорошем настроении с ней, а потом с утра быть раздолбанным в щепки, клевать носом. Правда! Просто не имею права.

Сергей, что для тебя самое главное в процессе подготовки, что основное, от чего ты получаешь больше всего удовольствия?

– В период, когда мы с Геной  вынашивали планы создания утреннего шоу на «Модерне», пришли к начальству. Нам сказали составить поминутную сетку, расписать как и что мы будем делать в эфире. Мы придумали несколько рубрик, всё это раскидали по часовым кругам. Несколько кругов, несколько часов.

У нас осталось минут десять, которые мы не знали, чем заполнить. Гена написал своим размашистым почерком «маленький прикольчик». Мы думали, что прокатит и начальство пропустит. Ведь как обычно начальство смотрит? Смотрит, что-то написано. Вроде нормально. Работайте, парни.

А у начальника было хорошее настроение. Он стал всё читать. Почему-то выхватил глазами именно эту фразу:

«А это что такое? Маленький прикольчик? Что???» 

Пришлось доработать. Теперь я понимаю, что это единственно верное решение. Программа не может держаться на «прикольчиках».

Всё эфирное время должно быть чем-то занято, потому что под «прикольчик» можно найти место, что-то «поджать», куда-то «влезть». А вот если у тебя будет пустота, тебе нужно будет этот «прикольчик» искать. Каждый день новый, а это уже реальная проблема для ведущего!

Неоднократно мне предлагали делать еженедельный хит-парад хорошей музыки. Я меломан в принципе, люблю хорошую музыку послушать в машине и дома, но отказываюсь категорически. Потому что радио – это конвейер и придется каждую неделю высасывать песни из пальца. Душевной музыки не так много, это не просто топ-40.

У нас есть базовая структура программы. Если намечен гость, то мне надо почитать о нём, о теме, которую будем обсуждать.

Тема дня. Кстати, тема дня рождается в последний момент, потому что иногда что-то неожиданное происходит, ночью или в пять-шесть утра. Мы берём эту тему.

Иногда поводом для разговора становится письмо, описанная в нем история. Понятное дело, я ей занимаюсь сам, лично. Может, я даже всё не расскажу в эфире, но у меня должен быть маневр в голове.

И что часто пишут?

– Я скажу больше. Нам пишут мужики! Наша программа – одно из немногих мест, где мужчине не грешно не только рассказать о том, что его волнует, но и пожаловаться на жизнь.

У нас в обществе считается, что женщинам можно быть сильными, можно плакаться, можно быть слабыми, можно быть какими угодно, а мужчина должен быть только сильным. А жаловаться на жизнь можно только мамочке, что также не особо приветствуется.

Я хочу сказать, что мужчины – тоже люди. Они мне доверяют, пишут свои истории из жизни, я считаю это круто. Я это очень ценю, уважаю. Мы даем пример другим мужикам, что они имеют право рассуждать о жизни, быть чем-то недовольными, в чем-то сомневаться. Это очень сильно укрепляет.

Я регулярно получаю письма по самым разным каналам и вижу, что есть доверие. Мне кажется, что оно также важно между слушателем и ведущим, как между мужчиной и женщиной.

Доверие начинается с того, что ты знаешь, сколько ложек сахара нужно положить любимой женщине в чашку кофе, заканчивается тем, будете вы предохраняться или нет. Вы не будете пошло спрашивать, надевать презерватив или нет. Доверие, понимаешь, тоньше латекса.

Сергей, как проходит работа над ошибками после шоу? Как вы анализируете эфир?

– Старики помнят, раньше начальство заставляло радиоведущих записывать свои программы на магнитофон. Тогда ведь не было интернета. Страшно подумать, не было интернета! Не было резервных серверов, не было ничего. Так что ставили кассету и записывали эфир. Потом приходили к руководству через два-три дня и вместе прослушивали. У меня архив «Модерна» до сих пор лежит на аудиокассетах.

На «Максимуме» нас чихвостил Миша Эйдельман. Не могу забыть историю, как он вбежал в студию во время эфира, что, кстати, строжайше запрещено, и в бешенстве спросил:

«Почему вы говорите слово «чувак»? Слово «чувак» – это слово 70-х годов. Мы работаем на молодежь!»

Потом, к счастью для рекламного отдела, мы с Геной убедили Мишу в том, что работаем не только на молодежь, у которой нет денег, а на платежеспособную аудиторию 25-45 лет, а для них слово чуваки является привычным.

А на «Маяке», кто имеет право тебя критиковать?

– Мы сами в интеллигентной манере делаем друг другу замечания. Достаточно критично относимся друг к другу, понимаем свои ошибки, разбираем их, если надо, в узком кругу. Такого, чтобы был какой-то приходящий страшный человек, которого боятся, его нет.

Ты активно пишешь в интернете. Зачем тебе это нужно?

– Я не устал от провокаций, потому что большинство постов, которые я делаю, конечно, - это аттракцион. Аттракцион для меня, для людей, которые, как и я, тоже прикалываются над этим. Это, типа, тамагочи!

Какие перспективы у радио, совмещенного с видеоизображением? Страна ФМ, Новое радио, Авторадио, Шансон, Европа Плюс, Эхо Москвы - все идут в этом направлении.

– Я против картинки на радио. Мне кажется, мы все-таки должны вернуться к классическому радио. Тем более, что радиоведущие всегда были людьми страшными.

Гламурный радиоведущий, который может нравиться внешне, это вообще нонсенс. Мне кажется, если это еще и мужчина, это обязательно какой-нибудь лютый извращенец. В общем, человек, которому надо к психотерапевту.

На радио нечего делать человеку с красивой внешностью. Надо сидеть на телеке. Если его не берут на телек, то надо задуматься, почему его туда не берут, если он такой красивый.

Если серьезно, то я за радио без картинки. Радио включает фантазию. Ведущие должны оставаться за кадром, должны создавать у человека образы в голове.

Радио – это уникальная штука в отличие от книги, телевидения. Его можно брать в дорогу, как звуковое дополнение к реальности. Твоя жизнь сопровождается радийной звуковой дорожкой. Это уникально.

Ни книга, ни телевизор не подходит для дороги. Дорога – это только для радио. Я допускаю, что изменится носитель, интернет вытеснит FM, но сам принцип, что звучит голос без картинки, останется в любом случае.

– Что ты думаешь о бренде «Стиллавин»? Что будет с этим брендом дальше? Может ли он, например, без тебя существовать?

– Да. Есть подобный бренд. Ленин! Предлагаешь сапоги назвать «Стиллавин», духи или ещё что-то?

Понимаешь, радио работает здесь и сейчас. Если ты не звучишь в эфире, то тебя в принципе и нет. Это не как писатели или, например, кинематографисты, которые создали что-нибудь и могут на даче отдыхать спокойно, а книга или фильм работают на них. Радио – живая субстанция. Здесь есть свои преимущества и свои минусы.

Что касается цены бренда, я о ней не думал. Программа «Большой тест-драйв», думаю, бренд. Он интересен нам с Рустамом Вахидовым, и мы пытаемся его развивать. Хотя для нас это больше хобби, чем какое-то коммерческое предприятие.

Бренд «Стиллавин» отдельно… Мне нравится, что у меня есть какое-то имя, репутация. Какая именно, надо ещё сформулировать, но определенная – да, есть. Люди меня узнают, здороваются. Но со мной, а не с брендом!

Я все-таки советский человек. Для меня слово «бренд» до сих пор чужое. Имя – да.

Хотя, например, с женщиной проблема может быть из-за известного имени, потому что родственники женщины могут воспринимать тебя именно как шоумена, как человека из радио, несерьезного, избалованного женщинами и так далее.

С другой стороны, наоборот, удобнее, потому что женщина понимает, что известный человек не может просто прийти на свидание, стырить сумку и убежать. Все-таки публичный человек находится под контролем общества. Он более надежный.

Кредо нашего сайта – читать, писать, говорить и слушать. Какой из этих глаголов больше всего помогает тебе в карьере, оказывает на тебя самое большое влияние?

– На первом месте я поставлю писать. Многие спрашивают меня, с чего начать работу на радио? Я честно говорю, что сначала надо научиться писать так, чтобы ты сразу писал на чистовую. Это развивает твою речь.

Не уверен, что чтение очень развивает речь. Как? Ты можешь запомнить чужие речевые обороты, но сам-то ты как научишься говорить? Комплектовать предложения из чужих фраз, заниматься этой синтетикой? Нет. Чтение развивает кругозор в первую очередь, поэтому сначала писать, потом слушать. Затем читать. А потом только говорить!

В общем я с вами согласен только бы поставил слова в другом порядке – писать, слушать, читать, говорить.

Беседовал Алексей Зверев (опубликовано 12.01.2018)

Фото из Instsgram Сергея Стиллавина и архива Радиоведущие.ру

Перепечатка без разрешения редакции запрещена